– Виталий Рафаилович, что повлияло на Ваш жизненный выбор? Как получилось, что Вы стали детским хирургом?
– Особенное, трепетное отношение к детям я испытывал с детства и твердо знал, что в той или иной степени моя профессиональная деятельность будет связана с детьми. Осознанное решение стать именно детским хирургом возникло еще в школе. А на профессиональный выбор в какой-то степени повлиял случай. По соседству с нашей семьей жила педиатр, которая, уезжая на ПМЖ за границу, все свои книги по медицине предложила оставить нам. Моя мама, подумав, что в семье растут дети, а книги никогда не бывают лишними, согласилась их взять. Так что я с детства с любопытством и большим интересом листал атласы топографической анатомии и книги по оперативной детской хирургии. И даже когда по результатам блестяще сданных мною вступительных экзаменов в Карагандинский государственный медицинской институт мне предложили учебу на более престижном лечебном факультете, я тактично отказался, не сумев изменить своей мечте и в результате закончил педиатрический факультет.
Сегодня я могу с уверенностью сказать, что не ошибся. Многих моих друзей, окончивших педфак, отличает повышенная дисциплинированность, особая человечность и доброта. Возможно, именно поэтому большинство из них и выбрали делом своей жизни работу с детьми.
– В чем заключается специфика работы детского хирурга?
– Особую ответственность на детских хирургов накладывает трудность диагностики, ведь ребёнок зачастую не может объяснить свои проблемы. Тем более, что работа детского хирурга предполагает оперирование новорождённых детей. При этом взрослый доктор, в силу специфики нашей работы, даже не догадывается о симптомах, присущих маленьким пациентам в возрасте от нескольких дней до нескольких месяцев. Дети от года до шести лет для нас – относительно взрослые дети, ведь уже в годовалом возрасте мы проводим им обширные трехчасовые операции, которые способен выдержать не каждый взрослый. При этом важно учитывать, что попадающие на хирургический стол дети страдают не только хирургическими патологиями, но, к примеру, неврологическими или сердечными пороками развития. А потому необходимо учитывать их общее состояние.
Детская хирургия – это особенная миссия. Поэтому весь персонал хирургического отделения, а не только его оперирующий хирург, должен проявлять максимальную чуткость и повышенное внимание к своим пациентам. К тому же, хирург должен хорошо разбираться в инфекционных заболеваниях, чтобы дифференцировать их от хирургических болезней, знать основы генетики, эмбриологии и акушерства.
Нередко приходится через себя пропускать даже семейные проблемы наших пациентов и сквозь призму взаимоотношений видеть, прежде всего, ребёнка, которому стараешься максимально помочь. К сожалению, трагедии с детьми и материнские слёзы откладываются в памяти хирургов на долгие годы и никогда не забываются.
– Расскажите о высокотехнологичной медицинской помощи в детской хирургии.
– Далеко в детской практике шагнула малоинвазивная хирургия. Вместо обширных разрезов в ряде случаев появилась возможность использования эндоскопических методов. Ребёнку проще перенести подобные операции, которые сокращают травматичность и кровопотерю. Проводя операции через проколы, а не разрезы, мы избавляем ребёнка от большого шрама, который прежде с ним оставался навсегда. К тому же, в результате таких операций значительно сокращается восстановительный процесс, что так немаловажно для детей.
– Какие операции Вы выполняете в клинике?
– Перечень их велик. И поскольку дети в силу своего возраста еще не успевают накопить болезни, то в основном приходится иметь дело с врожденными заболеваниями, оперируя паховые и пупочные грыжи, водянки яичек, новообразования различной локализации – атеромы, гидромы, фибромы, липомы... У детей встречаются такие генетически обусловленные патологические случаи, которым удивляются даже опытные хирурги, к примеру, аномалии развития кишечника. Впрочем, выявлению патологий мы во многом обязаны нынешним методам диагностики и своевременному ультразвуковому обследованию беременных.
– Отчего, на Ваш взгляд, зависит успех операции?
– Безусловно, немаловажным является опыт оперирующего хирурга, его знания, его отношение к больному. Чем сильнее в тебе желание помочь ребёнку, тем больше ты будешь набираться опыта, читать, учиться многому у старших коллег, и тем качественнее будет твоя работа. Но успех никогда не будет полным без наличия слаженно работающего коллектива – анестезиологов, операционных сестёр… Удивительный подход к детям, к примеру, выработал анестезиолог-реаниматолог «Клиники Пасман» Алексей Анатольевич Бутич. Это признанный специалист экстра-класса, у которого дети буквально сами ложатся на операционный стол, быстро засыпают и спят ровно столько, сколько требуется для проведения операции – ни больше, ни меньше.
– Испытываете ли вы жалость к детям, причиняя им боль?
– Неважно, какую боль ты причиняешь ребёнку – незначительную или сильную, но она эхом отзывается в твоем сердце. Только ты понимаешь в этот момент, что любая боль во благо детям, что это необходимо, прежде всего, для ребёнка, чтобы он поскорее поправился. Признаюсь, что к этому привыкнуть нельзя. Возможно, с годами жалость немного и притупляется, но не уходит. Каждую боль детский хирург пропускает через себя.
– Воспринимаете ли Вы каждую операцию так, будто делаете ее впервые?
– Все люди разные, и неожиданности могут случаться даже там, где их не ждёшь. Поэтому забывать о рисках нельзя никогда. Но скажу, что хорошего хирурга можно разбудить посреди ночи и он выполнит мастерски все, что от него требуется, ведь каждое движение отработано им до автоматизма.
– Многие родители опасаются наркоза. Как вы боретесь с этим предрассудком?
– Наркоз – это защита от боли. Правда, доказывать родителям, что наркоз благоприятен для их детей – занятие бесполезное, но попытаться объяснить, что современный наркоз безопасен, вполне возможно. Общий наркоз для ребёнка без сопутствующей патологии протекает без последствий. Местный наркоз мы применяем детям более старшего возраста. Используемый нами в «Клинике Пасман» безвредный газ Севоран переносится детьми прекрасно. Так что причин для беспокойств на этот счет у родителей быть не должно.
– Часто ли случаются сложности с родителями пациентов?
– Психика у родителей в момент опасности их ребёнку срабатывает по-разному. Одни безоговорочно доверяют хирургу, а другие выражают негативное отношение. Как я нахожу общий язык с родителями? Беру карандаш и бумагу, объясняю ситуацию, ссылаюсь на авторитетные источники, а в общении с особенно недоверчивыми папами и мамами советую проконсультироваться у профессора. Где-то идем на уступки, а где-то приходится применить и твердость характера, предупреждая о последствиях. Во многих случаях необходимо быть грамотным психологом, очень тонко чувствующим настроение родителей. Но еще сложнее бывает общаться с бабушками и дедушками, обладающими обостренным чувством любви. К сожалению, негативные истории, увиденные по телевизору или прочитанные в газетах, делают свое дело и формируют зачастую незаслуженно негативное отношение к хирургам. Никто не показывает положительный опыт и каждодневную напряженную и ответственную работу хирургов, спасающих детей, что очень обидно. А ведь в нашей сфере работают достойные, служащие людям профессионалы своего дела, выбравшие этот путь осознанно, по призванию.
– Какие заболевания лидируют в детской хирургии?
– В плановой хирургической помощи наиболее частая проблема – это грыжи пахового канала и пупочные. Вторая проблема – травматизм детей, дорожно-транспортный и бытовой: падения с высоты, из окон, а также ожоги, в том числе и бытовой химией, что, на мой взгляд, гораздо серьёзнее и требует к себе пристального внимания, ведь травмируются и калечатся изначально здоровые дети. Здесь уже должна проводиться совместная работа медиков с органами власти и причастными структурами.
– Каковы причины образования грыж у детей, и какими осложнениями они могут грозить?
– Грыжи являются результатом пороков развития и хирург, можно сказать, дорабатывает то, что должна была сделать природа. Что касается осложнений в том случае, если своевременно не удалить грыжу, то это зависит от пола ребёнка. Так, у мальчиков в грыжевые ворота, представляющие собой мышцы, попадает кишка и при неблагоприятных условиях – крике, плаче – может ущемиться, в результате чего прекращается кровоток и петля начинает отмирать. В этом случае операция потребуется уже не плановая, а экстренная, и объём оперативного лечения будет очень размытым, вплоть до резекции (удаления) участка кишки, выхаживания в реанимации. Последствия предсказать в этом случае нереально – все зависит от давности заболевания.
У девочек попадание в грыжевые ворота яичников способно привести к бесплодию. Их ущемление может стать причиной начала спаечного процесса. Вот почему медлить в этой ситуации нельзя.
– И как долго длится операция?
– «Когда хирург идет на операцию, свиданий он не назначает» – гласит наша профессиональная поговорка. Можно выйти из операционной через 10 минут, а можно задержаться и надолго. Все зависит от особенностей детского организма, а их у детей превеликое множество. Но, как правило, операция по удалению паховой грыжи, к примеру, длится около получаса и заключается в полном удалении грыжевого мешка. Операция выполняется из минимального доступа через сантиметровый разрез, что сводит к минимуму время наркоза и послеоперационный период. Так что лучше своевременно прооперировать ребёнка и забыть о проблеме навсегда.
– А можно ли говорить о профилактике в детской хирургии?
– Если та же пупочная грыжа обнаружена в новорождённом возрасте до месяца, то можно наложить бандаж и, вполне возможно, что грыжа закроется и операции удастся избежать. Что касается водянки яичников, то некоторые мальчики с нею рождаются, и если к полутора годам она не прошла, то её следует оперировать. Среди методов профилактики – ношение узких плавочек, благодаря которым мошонка подтягивается и водянка быстрее проходит. По большому счёту, важна культура ухода за детьми и внимательное отношение к детям близких людей. Я уже не говорю о необходимости комплексного обследования детей с обязательным осмотром детского хирурга.
– Каковы же основные факторы риска возникновения хирургических заболеваний у детей?
– Рисков немало, но все они связаны с внутриутробным развитием. Подавляющее большинство патологий образуется именно в этот момент. Необходимо, чтобы будущая мать вела здоровый образ жизни, соблюдала рекомендации докторов, самовольно не принимала лекарственные средства, как можно реже болела респираторными и вирусными заболеваниями. Что касается приобретенных заболеваний, то причины их возникновений схожи со взрослыми.
– Виталий Рафаилович, а что Вы считаете самым сложным в работе хирурга?
– Оперировать – не единственная сложность в нашем деле. Не менее важным считается выходить ребёнка после операции и наладить рабочий доверительный контакт с его родителями. Важно наличие природной интуиция, ведь ребёнок не скажет, где у него болит, а также опыт, любовь к людям и, разумеется, особое отношение к детям, которые на операционном столе становятся тебе совсем не чужими, а близкими, родными. Без любви к ребёнку, без сострадания к нему крайне тяжело было бы оказывать помощь. Наша профессия требует мужества, необходимости принятия единственно правильного решения, от которого зависит здоровье, а нередко и жизнь ребёнка. Наверное, это самое сложное в нашей профессии.
– А как завоевать доверие больного?
– Маленькие пациенты не нуждаются в доверии. Что же касается более старших, то в прежние времена детские доктора всегда носили в кармане конфетки. Правда, в хирургии фокус с конфетами не проходит – у нас ребенок на осмотре должен быть голодным. Но при любых обстоятельствах, даже будучи уставшим, стараешься демонстрировать доброжелательное отношение к ребенку, который и без того напуган общением с незнакомым человеком в медицинском халате. В процессе разговора, после того как возьмешь его за ручку, погладишь по головке, скажешь ему ласковые слова, настроение его меняется, и он уже не испытывает стресса и открыт для общения с тобой.
– Значит, детскому врачу и, в частности, хирургу необходимы какие-то особые качества?
– Прежде всего, нужно много трудиться. Через каждодневный труд, кровь и пот, настырность, каждодневное проявление характера многие становились великими хирургами. И идти к этому нужно с детства. Кстати, моя сестра Ольга последовала моему примеру, став врачом акушером-гинекологом. Возможно, какие-то качества хирургу даются от рождения – это, к примеру, тонкие и отточенные движения, что присуще далеко не всем людям. Работа хирурга предполагает различные качества – психологические навыки, способность к ювелирной работе, стрессоустойчивость, талант художника, ведь порой приходится ваять кожу, буквально вышивая на ней узоры. И большой удачей в жизни я считаю наличие рядом старших коллег, способных научить тебя всему тому, чем ты еще не владеешь в совершенстве. У меня такой опыт был после окончания института, когда я два года работал в отдаленном райцентре, где заведующий был необычайно опытным хирургом и многому меня научил. Но доктор учится всю жизнь, и я благодарен судьбе за то, что меня до сих пор окружают хорошие и грамотные учителя, обладающие богатым профессиональным опытом и которые не жалеют сил и времени для того, чтобы поделиться знаниями со своими коллегами.
Вообще, хирурги – люди особенные. К ним можно обратиться в любое время дня и ночи с любым вопросом – никогда не откажут. Тем более, когда требуется коллегиальное решение, ведь в вопросе лечения детей консультации с коллегами лишними не бывают.
– Огромное спасибо Вам за интервью!
